Главная зона ответственности библиотеки — люди, а не книги

18.10.2022

Научная библиотека Томского государственного университета (ТГУ) — одна из крупнейших университетских библиотек в стране. В нашем цикле интервью с лидерами отрасли мы не могли пропустить разговор с ее директором, Артемом Васильевым, потому как это пример библиотеки, где реализовано множество интересных, знаковых проектов. По ходу беседы мы выяснили, что очень многое из того, что сегодня называют новыми подходами, на самом деле — исконные функции библиотеки, к которым она снова возвращается в процессе трансформации. 

С Артемом Васильевым беседуют Светлана Тюкина, заместитель директора по развитию и проектной деятельности Интеллектуального центра — научной библиотеки Северного (Арктического) федерального университета (интервью со Светланой Тюкиной), Михаил Шепель, председатель секции библиотек высших учебных заведений Российской библиотечной ассоциации, директор Института дистанционного образования Национального исследовательского Томского государственного университета (интервью с Михаилом Шепелем), и Александр Никифоров, директор Образовательной системы Лань, соорганизатор первого Всероссийского конкурса вузовских библиотекарей «Лаборатория лидерства». 

Ученый секретарь в библиотеке

Александр Никифоров (далее — А. Н.): Артем, Вы выпускник исторического факультета Томского государственного университета. Что Вас привело в библиотеку, что сподвигло погрузиться в эту работу и в конечном счете остаться?

— Я никогда не планировал работать в библиотеке. После окончания аспирантуры истфака устроился в университетскую лабораторию социально-антропологических исследований, был в группе, которая занималась книжной тематикой, изучением старообрядческих книг и рукописей.

На факультете тогда преподавательских ставок не было, и мне предложили попробовать поработать в научной библиотеке. Я согласился, потому как еще в студенческие годы проводил там много времени. Помню, как подумал, что по сути поменяю читальный зал, к которому давно привык, на рабочий кабинет в той же библиотеке. 

Светлана Тюкина (далее — С. Т.): Вас назначили ученым секретарем. Это достаточно редкая должность в библиомире. Она по-прежнему есть в штатном расписании?

— Традиционно ученый секретарь у нас в библиотеке занимался проведением совета дирекции, коммуникациями, организационными делами. 

Я же был занят несвойственной этой должности тематикой развития библиотечных пространств. Задача была посмотреть на эту тему иначе, провести полноценное исследование в этой области: как студенты ведут себя на кампусе, где им может быть полезна библиотека, какой есть российский и иностранный опыт, и в конечном итоге разработать концепцию развития пространства. Это была первая моя задача в библиотеке. 

Должность ученого секретаря в библиотеке по-прежнему существует, правда, ей вернули стандартный набор рабочих функций. 

Проект как инструмент вовлечения 

А. Н.: Научная библиотека ТГУ — одна из крупнейших среди всех вузовских библиотек страны. В ней работают порядка 140 человек. Это одно из крупнейших подразделений в университете, по численности сравнимое с факультетами. При этом в Вашей библиотеке есть отделы, которые ещё недавно считались не совсем библиотечными или продолжают таковыми считаться. Зачем они нужны? Почему Вы решили их создать и по сути взвалить на себя несвойственный библиотеке функционал? 

— У нас нет «небиблиотечных» по названию отделов, есть отделы, которые называются по-библиотечному, но в действительности их функционал не вполне традиционен. 

К таковым относится отдел межбиблиотечного взаимодействия и библиотечной технологии. Подобный отдел существовал еще в советских библиотеках, но в те времена он занимался методической работой. Сегодня же его главная задача — это проектная работа с уклоном в сетевое взаимодействие, понимание проектов как некого инструмента вовлечения сотрудников в жизнь библиотеки. 

Кстати, в этом же отделе есть нетипичная для него должность менеджера IT-проектов.

С. Т.: Вы сами активно и профессионально занимаетесь проектной деятельностью. Какие бы Вы выделили наиболее интересные, значимые и заметные проекты, реализованные в Вашей библиотеке за последние два-три года?

— Хорошо «выстрелил» проект, касающийся новых форматов работы с цифровым наследием, — «Про Сибирь». Он трансформирует деятельность сразу 2–3 отделов библиотеки. 

Это проект с востребованной сегодня идеологией гражданской науки, который мы сумели подать как нужный университету и городу. В нем мы действуем в близкой нам идеологии работы с сообществами. 

Проект представляет собой платформу, где не просто предоставляется доступ к источникам, а где формируются сообщества по интересам, связанным с краеведением, с памятью, с личными семейными историями. 

Отмечу еще два больших проекта по линии сетевого взаимодействия. Один из них — проект большой библиотеки, который в этом году был поддержан на уровне программы развития университета. Сложный, амбициозный замысел по созданию общей инфраструктуры вузов, которая будет включать единую строку поиска по ресурсам библиотек, сервис общего бронирования и многое другое.

Второй проект связан с новым позиционированием секции вузовских библиотек РБА, где мы являемся активными участниками. Секция нам видится как место сбора инициатив по развитию университетских библиотек и как своеобразный мостик от библиотечного сообщества к Министерству. Одну из таких секционных инициатив — курс по информационной грамотности — мы уже запустили.

Мы продолжаем развивать библиотечные пространства. В этом году открыли кибер-класс. Теперь у нас собирается сообщество геймеров, для которых мы не только предоставляем площадку, но и формируем план мероприятий, составляем для них книжные подборки. 

Михаил Шепель (далее  — М. Ш.): Как я понял, в структуре Вашей библиотеки нет отдела, который отвечает за ее цифровую трансформацию. Но если нет профильного цифрового отдела, как Вы реализуете IT-проекты?

— Я бы разделил наши IT-проекты на два уровня: базовый и экспериментальный. 

Проекты базового уровня — это сервисы, которые прочно встроены в жизнедеятельность библиотеки: АБИС, строка поиска, электронная библиотека. По ним работа хорошо отлажена и риски минимальные, поэтому это зона ответственности отдела компьютерных технологий. 

Второй уровень — это сервисы, которые мы позиционируем как экспериментальные с очень высокой долей риска. К ним как раз подключается менеджер IT-проектов, который формирует команду из сотрудников разных отделов. Это люди, способные составить техническое задание, найти при необходимости подрядчиков. 

К примеру, когда мы создавали цифровую экскурсию-квест, то основными участниками были специалисты из отдела рукописей и книжных памятников, когда создавали мобильное приложение — отдел обслуживания. Трансформация таким образом становится задачей библиотечных команд.

С. Т.: Мы все понимаем, что проект — это всегда история про людей, про их желание, мотивацию и возможности что-то создавать. Как в коллективе, где в общем-то нет специальных проджект-менеджеров, Вы ставили необходимые сотрудникам компетенции?

— Поначалу всё продвигалось довольно сложно и, я бы сказал, больше интуитивно. Даже само слово «проект» в библиотеке когда-то вызывало неприятие.

Переломить ситуацию помог успех. Когда какой-то проект оказывался успешным, и его участники стали получать, пусть и не материальные поощрения, но внимание, некий символический капитал, тогда ситуация начала меняться. Люди заинтересовались проектной деятельностью, появились механизмы, с помощью которых эти проекты можно предлагать и реализовывать.

Наконец, в коллектив пришли молодые сотрудники, которым это направление было интересно, и они стали предлагать свои инициативы.

Дальше началась профессиональная прокачка: стратсессии, обучение, тренинги с коучами и прочие мероприятия по развитию проектных навыков, и главное, началась практическая работа. 

М. Ш.: А что движет вот этими молодыми сотрудниками, которые приходят и, как Вы говорите, инициативно предлагают что-то новое? Вряд ли они получают за свою активную работу большие деньги. Что тогда их мотивирует?

— Есть такая расхожая характеристика современного поколения, что они готовы работать ради движа, ради интереса, возможностей самореализации. Таких людей особенно много среди студентов. Если студенческие годы они воспринимают как время поиска себя, а университет — как такую целевую модель, то таких людей очень легко вовлечь в проектную работу. Плюс какие-то финансовые выгоды от того, что мы ежеквартально стимулируем проектную работу.

Очень важно выстраивать с молодежью неформальные взаимоотношения. Раз в месяц мы проводим специальные мероприятия для кадрового резерва — не по каким-то конкретным навыкам, а именно в формате коммуникации. 

Здесь многое зависит от заведующих отделами. Если они прошли соответствующую школу: участвовали в стратсессиях, в проектной деятельности, то молодые сотрудники, глядя на них, тоже стараются в этом участвовать. Там, где заведующие по каким-то причинам этого не делали, подобных инициатив со стороны молодежи, как правило, не появляется.

А. Н.: Как Вы считаете, для проектной работы что нужно прежде всего: понимание важности этого направления со стороны директора библиотеки или нужен большой ресурс — может, не как у Вас, 140 сотрудников, но все же надо быть крупным подразделением в вузе?

— Меня несколько задевает, когда говорят про то, что у нас работают 140 человек, и при этом забывают, что у нас вообще-то два огромных здания, чуть менее 4 млн печатных документов, порядка 70 подписных баз и множество направлений работы, которые есть далеко не во всех университетских библиотеках.

На самом деле, количество сотрудников не столь важно. У нас в университете есть подразделения, где работают человек десять, но они постоянно на слуху. У них, как ни придешь, что-то происходит: новая инициатива, новый проект, полно идей. А в некоторых библиотеках работают десятки людей, и ничего не крутится. 

Вот сейчас все начали говорить про проекты — раньше не говорили. А ведь библиотеки всегда жили в логике проектов. Почитайте их историю в советские годы — там была активная жизнь, постоянно происходили какие-то крупные изменения, просто тогда их не называли проектами.

Тут вопрос-то банальный: мы хотим что-то менять в библиотеке или мы говорим, что нам ничего менять не надо, у нас и так всё хорошо, и вообще мы такие маленькие, ничего не можем и от нас ничего не зависит.

Поделюсь своим наблюдением. Мы сейчас ведем один проект и много общаемся с библиотеками по всей стране, в основном с сельскими. Поначалу мы их спрашивали: «Сколько у вас человек работает?» Чаще всего нам отвечали библиотекари, женщины пенсионного возраста: «А я одна здесь». 

Так вот в этих сельских библиотеках с одним-единственным библиотекарем, я вам скажу, кипит настоящая проектная жизнь. Там создаются сообщества, клубы по интересам, они привлекают к себе всё местное население. 

Не во всех библиотеках, естественно, но я очень часто это наблюдал: когда библиотекарь решил, что главная зона его ответственности — это не здание с книжками, а люди, которые живут рядом с ним, и что он для них что-то должен предлагать, чтобы делать их жизнь лучше в плане информационного обеспечения. Если есть представление о том, что главное — это человек, ради которого ты работаешь, то ты будешь двигаться вперед. 

Ректорату интересен результат

С. Т.: По каким критериям или признакам можно определить, востребована ли библиотека в современном университете?

— Я помню, когда мы с командой только пришли работать в библиотеку, нам было понятно, что делать, и даже примерно было понятно, как про это рассказать коллегам из университета. 

Поначалу всем казалось очевидным, что всё нужно делать под задачи университета, и мы как-то интуитивно попадали в эти запросы руководства. 

Со временем же тебя начинает захватывать библиотечный дискурс, ты полностью погружаешься в него и отдаляешься от общеуниверситетских задач. 

Здесь важно понимать, что у руководства университета есть четкое понимание, что нужно вузу, и поэтому ему не интересно слушать просто про библиотеку и про то, чем она в сущности является. Ректорату интересен конечный результат: ради чего она существует, что она делает для информационного обеспечения, какие создает комфортные пространства, какой вклад вносит в научный и образовательный процесс.

С. Т.: Тогда такой вопрос: Ваша библиотека сохранила в названии слово «научная». Это дань традиции или библиотека научная потому, что сама производит какой-то научный контент, научное знание? Что стоит за этим словом?

— Для меня наша библиотека на 100% научная, причем в разных аспектах. Расскажу показательный случай из жизни. 

Я часто веду для гостей университета экскурсии в музее книги, и иногда меня спрашивают: «А кто-нибудь вообще исследует эти книжки?» Я всегда объясняю, что наш музей книги — вообще, строго говоря, и не музей вовсе, музейно-выставочная работа занимает в структуре нашей деятельности 10 место. Его функция совершенно иная: выступать базой источников для гуманитарных исследований и проводить собственные исследования.

 

Как сказал Александр Милютин, директор нашей библиотеки, который работал в первой трети ХХ века, сущность любой университетской библиотеки в том, чтобы сэкономить время ученым. В этом и есть суть «научности» библиотеки. 

К этому же сегодня, помимо блока, связанного с доступом к информации, в библиотеке добавились задачи по наукометрии, по сопровождению исследований, собственные научные изыскания. Мы в любом случае существуем для поддержки научного процесса.

А. Н.: Для исследователя научная библиотека, пожалуй, и правда выполняет ту же функцию, что и сто лет назад. А вот чем она может заинтересовать современного студента, когда есть интернет, множество информационных ресурсов?

— Знаете, иногда кажется, ты ничего специально не делаешь, а студентов в библиотеке полно, а где-то в такой же библиотеке их нет.

Студенты — живая аудитория, с ними важно быть на одной волне, понимать их мотивацию, потребности. Они, например, любят общественные пространства, но почему-то иногда библиотека в таком качестве не востребована. 

Всё дело, наверное, в мелочах, начиная от того, как тебя встречают библиотекари, как они разговаривают с читателями, заканчивая тем, есть ли навигация в библиотеке, удобно ли на сайте получить читательский билет, какая там мебель, ремонт — вот из таких нюансов складывается образ библиотеки как современного пространства для студента.

Другая важная задача — найти свою аудиторию, активных молодых людей, которые хотят заниматься наукой, образованием и университетской жизнью, и целенаправленно работать с ними, прямо выходить на таких студентов со своими предложениями, инициативами. 

Мы, например, очень многих берем к себе на практику, зовем на различные встречи, активно работаем с кураторами групп, объясняем им, что рассказать студентам о библиотеке, о том, что в ней происходит. Много времени уделяем социальным сетям, особенно в начале учебного года, показываем разные грани неформального существования в библиотеке.

С. Т.: Ваш знаменитый читальный зал, открытый в режиме 24/7, — это про форму или про содержание? То есть просто такая прикольная идея, что прийти в библиотеку можно даже ночью, или все-таки это история про постоянный доступ, открытость?

— Про содержание, конечно. Более того, не какое-то новое содержание, а исконно присущее библиотеке как открытому пространству.

Библиотеку перестали воспринимать как общественное пространство, когда в ней существенно увеличились печатные фонды, и функция книгохранилища как бы стала превалировать. А ведь одна из основных ее изначальных характеристик — это как раз общественное пространство, где есть доступ к информации. Поэтому то, что мы сделали зал 24/7, я считаю, это возвращение к некоему исходному пониманию библиотеки. 

Начинать надо с команды

А. Н.: Артем, у нас есть ряд вопросов, который мы задаем всем героям нашего цикла интервью. С чего начать изменения в библиотеке, как понять, что они назрели?

— Думаю, начинать надо с команды, с формирования пусть небольшого, но все-таки круга единомышленников. 

На то, что изменения необходимы, могут указывать многие факторы. Вот мы вспомнили с вами про читальные залы — если они опустели, это серьезный симптом. Ради кого мы работаем, ресурсы закупаем, если статистики нет, и спроси любого студента про библиотеку, он скажет, что может вообще туда не ходить? Всё это признаки кризиса.

Еще очень важно осознать, что тебе нравится меняться, делать что-то новое, менять подходы.

А. Н.: Но мы же понимаем, что большинству людей это как раз не нравится. Человек в принципе к изменениям часто относится как к какой-то угрозе, потому что это выход из зоны комфорта.

— Знаете, иногда коллеги могут говорить, что им не нравится меняться, что они и без того загружены, но в какой-то момент человек, который до этого молчал, вдруг на совещании поднимает руку и говорит: «А у меня идея», и начинает предлагать новый проект. 

Важно же, чтобы не все сразу были готовы меняться, поначалу хотя бы небольшая команда, ядро коллектива, а за ними последуют и остальные.

С. Т.: Университетская библиотека сегодня — это про что?

— Про то, как сделать жизнь университетского сообщества лучше. Проще всего это сделать за счет наших информационных ресурсов, которых нет ни у кого, кроме нас. 

С. Т.: А если библиотека совсем небольшая, у нее есть шансы стать активным, по-настоящему нужным и заметным участником развития своего университета?

— В таком случае нужно определиться, в чем именно вы можете сделать жизнь университета лучше, и все силы бросать на то, чтобы именно этот участок работы сделать максимально современным и удобным в использовании.

Я вообще сторонник того, что защищать интересы библиотеке нужно, не используя само слово библиотека. Защищайте информационные потребности и нужды ученых и студентов, организовывайте общественные пространства на кампусе, отстаивайте необходимость сохранять научное наследие, продвигать научные публикации и говорите, что лучше всего это сделаете именно вы.   

В следующем интервью цикла мы беседуем с Еленой Лотовой, директором научной библиотеки Российского университета дружбы народов.

При желании вы можете поделиться обратной связью, задать вопросы спикерам, на которые сможете получить ответы в итоговом материале проекта, по адресу: info@libinform.ru.