Сейчас в стране ежегодно выходит около двух тысяч наименований детских книг, самого разного уровня. Как родителям и педагогам отслеживать и оценивать этот поток? Нужна ли экспертиза качества, в том числе, государственная, в детском книгоиздании? С этими вопросами мы обратились к Алле Насоновой, генеральному директору издательства «ДЕТГИЗ», детского издательства с самой долгой и легендарной историей.
— Алла Юрьевна, нужна ли экспертиза качества в детской литературе?
Сейчас очень фрагментарно представлена, а то и вовсе отсутствует собственно литературная критика. А это единственное, что можно сделать. Раньше существовали журнал «Детская литература», множество профессиональных изданий. Мы не можем запретить печатать книгу, отсутствие цензуры — великое завоевание перестроечных времен. Но будут ли эту книгу покупать? Есть ли у людей вкус к литературе? На канале «Культура» много литературных передач, но почти нет — о детской литературе. Развить литературную критику в области детской литературы — общая профессиональная задача. В этом году фестиваль «Молодые писатели вокруг ДЕТГИЗа» мы посвятили литературной критике, собрали не только писателей, но и критиков с размышлениями о том, куда движется современная детская литература. Кто-то должен это осмыслять. При Институте русской литературы (Пушкинский дом) появился журнал, осмысляющий детские чтения, но это научное издание, малотиражное и дорогое. Живое издание о новых именах в детской литературе отсутствует. Мы выпустили книгу «Путешествие в Чудетство», обзор современной поэзии, о том, кого и как читать, как говорить с детьми о книге. Чувствуя нехватку, мы пытаемся возместить недостаток образования в области детской литературы и иллюстрации. Но ситуация печальная.
— Обладает ли рынок детской книги инструментами саморегуляции?
Увы, нет. Оглянитесь вокруг: кого больше, людей с хорошим вкусом или плохим? Всегда так было. Рынок детской книги регулировало государство: было единственное громадное монополистическое детское издательство, придирчивый худсовет, литературных редакторов боялись все. Отбор был такой! Графомания, плохой вкус, безыдейное содержание не пролезут. Это была политика.
— Поэтому сейчас столько переизданий советской детской литературы?
Новые хорошие детские издательства, которые народились, попросту переиздают книги «ДЕТГИЗа», зарабатывая на этом деньги. Это просто. Одни мы делаем новые книги, они переиздают наши старые. И зарубежную литературу берут без разбора, без настоящего хорошего отбора по содержанию и качеству иллюстраций. Не надо самим разрабатывать. Ведь разработать книгу, создать макет, найти автора, долго с ним работать, пестовать — это годы и большие деньги. Надо иллюстрировать, надо всем платить: автору, редакторам, художнику. А тут — за 200 евро покупаешь макет книги за рубежом, нужно только сделать перевод, как правило, невзыскательный, ведь не ищут больших мастеров-переводчиков. Часто переводят не с языка оригинала, а с перевода на английский. Поэтому уровень текста — пустоватый.
— Все-таки отсутствие цензуры — достижение или нет?
Обратная сторона демократии. Достижение. Каждый может выйти на рынок. Мы должны воспитывать не издателя, налагая на него ограничения, а читателя. А чтобы выйти к читателю, нам нужны средства пропаганды, причем на уровне государства: умные сайты, поскольку молодые мамочки ориентируются на отзывы в Интернете, телепередачи о детской литературе. Ведь книга — инструмент воспитания и пропаганды, надо думать о том, кого мы растим. Хотите вырастить умных, любящих свою страну людей, думайте об этом. В советское время — а необходимо брать хорошее из того, что было — на это тратились большие деньги и усилия. Художественные советы составлялись из выдающихся людей.
— Может ли сейчас что-то исполнять роль подобной художественной экспертизы?
Сейчас у нас тоже есть экспертные советы. Книги, изданные при грантовой поддержке Федерального агентства по печати, в рамках федеральной программы «Культура России», — это книги, одобренные синклитом умных людей. Читатель мог бы ориентироваться на это: какие книги были поддержаны в этом году на уровне государства? Но читатель, как правило, этого не знает или не обращает внимания на надпись: «при поддержке государства».
— Возможно, стоило бы эту акцентировать эту надпись, как «золотые печати» о получении литературной премии? А могут ли литературные премии служить критерием?
В большинстве случаев это гарантия определенного качества и ориентир в бескрайнем море литературы. В советские годы в двух филиалах у нас в год выходило 400 названий, сейчас в стране выходят 1,5–2 тыс. новых детских книг. Это ничей мозг осмыслить не может. И нет инструмента — редакции, профильного журнала, — который бы этот поток отслеживал, оценивал, писал обзорные статьи. Есть хорошее издание московской библиотеки «Гайдаровка» — буклет «100 лучших новых книг для детей и подростков», но он рассылается по библиотекам в качестве книжного гида. Мы гордимся, если из 30 книг, которые мы издали, 5–7 попали в сотню лучших книг. Хотя, на мой взгляд, в этот справочник попадают и книги, не дотягивающие до уровня, особенно зарубежные. Почему из ста лучших книг 70–80 — переводные, хотя у нас много хороших современных авторов — тоже вопрос.
— Когда читаешь бурные обсуждения книг в том же «Лабиринте», создается ощущение, что люди много читают...
Это лучший и единственный магазин в стране, который работает образцово-показательно и замещает собой все: и магазин, и литературную редакцию. Семьи, в которых есть сама традиция чтения, продолжают читать. Но поколение родителей, выросших в 90-е, когда были огромные проблемы с распространением книг, стремятся покупать «развивалки». В «развивалках» плохого нет, если они хорошо составлены, но большая часть из них — макулатура. Они скорее служат лени родителей: не надо сидеть рядом с ребенком, рисовать, стихи учить. Ребенку подсовывается жвачка, электронная, бумажная. Целое поколение на этом вырастет. Мир не заинтересован в образованном думающем человеке, достаточно уметь совершать примитивные действия, нажимать на кнопки, потреблять. А спрос рождает предложение: надо сделать такого человечка, его делают общими усилиями.
— Чтение художественной литературы — особый навык...
Художественную литературу — литературу сострадания, сопереживания, соучастия — отучили читать. Попробуйте заставить 12-летних читать «Белый Бим Черное ухо» и сострадать судьбе собаки. Дети не хотят болезненных впечатлений, родители восстают, если в книге есть что-то трагическое: «Дайте нам мир радости!»
— Возможно, трагические истории стоит читать с какого-то возраста?
Понятие смерти возникает у ребенка года в три. У моего сына любимой книгой, с 3 до 5 лет, был «Сын артиллериста» К. Симонова, он горько рыдал, но наутро требовал прочесть снова. Вся мировая сказочная история трагическая, в фольклоре достаточно кровавого. Если сказка хорошо написана, трагического элемента не надо бояться. Необходимо понимать, как литература трагического воздействует на маленького ребенка — он должен это переживать и научиться состраданию в самом раннем возрасте.
— Одна из частых претензий, которую можно прочитать в родительских рецензиях, — в книге есть что-то драматичное...
Да, мы слышим голос читателей. Я с увлечением читаю, что пишут о наших книгах. Конечно, мы вкладываем средства, рискуем деньгами, и если выпустим нечто, что вызовет отторжение, пострадаем. Тираж стоит полмиллиона рублей, это рискованно. Но финансы только один из мотивов издания или неиздания книги. Перед подростковой аудиторией, и мы настаиваем на этом, можно ставить сложные вопросы. На Западе мода на социальную литературу для подростков держится уже 50 лет. У нас она только начинается, молодые писатели берутся за эти темы, мол, они выигрышные. Наша редакция руководствуется не остротой темы, а тем, как это написано. Тема вторична по отношению к качеству художественного текста. Когда ребенок из наших рук получит по-настоящему качественный текст, то и вопросы, поставленные в книге, дойдут до него легче. В этом сила художественного слова. Главное искать этих по-настоящему талантливых авторов.
— Как это удается?
К нам приходят до десятка рукописей в день, 3650 в год, я не преувеличиваю, среди них мы находим двадцать талантливых людей. Таланты в литературе редки: человек с собственным миром и качеством языка, со своим стилем и образной системой. Эти люди и составляют новый круг писателей. Чаще они встречаются в подростковой литературе, писать для маленьких — великое искусство. Анастасия Орлова — замечательный поэт, которую называют новой Агнией Барто. Человек, который умеет разговаривать с двухлетними детьми на их языке. Ее первую книгу мы издали семь лет назад, уже допечатывали четвертый тираж.
— Значит, у публики есть чутье на хорошие тексты...
Конечно есть, публика и есть главный критерий. По-настоящему хорошая книга нравится решительно всем. Книгу Анастасии Орловой мы никогда не рекламировали, просто выпустили в продажу, и начался шквал писем и звонков. В «Лабиринте» на каждую книгу нашего издательства 5–10 рецензий, а на настину — около сотни. Она рождает мощную внутреннюю потребность у мамочек поделиться счастьем, что они нашли текст, который помог им установить связь с их маленьким ребенком. Они вместе заучивают наизусть, играют и это по-настоящему хорошая литература. Каждый крошечный стишок — со смыслом, неожиданным поворотом, метафорой. Такой точный, будто подсмотренный в жизни самого малыша. Вот феномен.
— Чтобы его отыскать, нужно пропустить через себя массу случайного...
Есть понятие «литературная среда». Пушкин не мог бы появиться, не будь поэтов пушкинской поры, так в каждом поколении. Среда подпитывает одного наиболее даровитого, который становится гением своего времени. Пусть выходит много книг, плохих и хороших, они создают питательную среду. Внимательней стойте у прилавка, не покупайте книгу из-за пестрой обложки, попробуйте ее почитать, пусть она зацепит вас хотя бы одним стихотворением, фразой. Как отделить ширпотреб от искусства — вечная проблема, ни один искусствовед не даст стопроцентного рецепта. Люди всю жизнь учатся понимать разницу.
— Говорят, что столичная публика падка на новинки, а вот в провинции родители стараются покупать классиков, а новых авторов сложно продать...
Их сложно продавать как в столицах, так и в провинции. Детская литература крайне консервативна и это не вопрос провинциальности. В провинции публика нередко более взыскательна, мы видим это по книжным ярмаркам. Но то, что читающая публика консервативна именно в детской литературе — безусловно. Во взрослой литературе люди ищут нового романа, в детской — того, что сами читали в детстве. И с боем принимают что-то новое. Мы финансово горим, когда выпускаем новых писателей — хороших, но современных, и книга неизвестна. Значительно проще тем, кто переиздает старые книги «ДЕТГИЗа», но не тем, кто издает новые книги «ДЕТГИЗа». Но по-настоящему талантливая вещь продвинет сама себя.
— Как решается вопрос контроля качества и поддержки детской литературы в Европе?
Цензуры на детскую книгу нет нигде, ни в Европе, ни в Америке. Но у них мощная поддержка как книгоиздания, так и литературной критики. Например, Дания издает за счет государства целую линейку журналов о детской литературе и рассылает их по всему свету. Экспансия своей литературы той или иной страной — это экспансия своего образа жизни, именно через детей. Датчане, шведы, норвежцы, финны выделяют нам гранты, чтобы мы переводили их книги — это залог взаимопонимания между народами. Они активно финансируют журналы о литературе, переводы своей литературы за рубеж, выпуск социально значимых книг (последнее и у нас делают в рамках грантовых программ, но в мизерном количестве), а главное щедро финансируют свои библиотеки, давая возможность своим библиотекарям профессионально комплектовать фонды.
— Помогают ли рекламировать книги фестивали и ярмарки, поездки писателей по стране?
Мы возродили «Неделю детской книги» в Москве и Петербурге, «Фестиваль детской книги» по осени. Интересующиеся родители приходят, приводят деток. Мы приглашаем их в библиотеки: там есть все новинки, если книга станет любимой книгой ребенка, можно ее купить. Огромный праздник для детей из регионов — приезд столичных писателей. Богатые регионы, например, Татарстан, активно приглашают к себе авторов, оплачивая все расходы и выступление. Наши писатели уже раз пять съездили в Казань. Я даже думаю в следующем году сократить выпуск новых книг и все силы направить на пропаганду и встречи с читателями. Нужно проповедовать!
После реконструкции детская библиотека «ГОРОД», объединившая образование и развлечение, стала одним из любимых мест отдыха. Здесь признаются, что нередко видят, как ребенок, который хочет провести выходной в ее пространстве, приобщает к библиотеке и своих родителей. И здесь этому рады, потому что один из принципов, которые пропагандируют в «ГОРОДе» — родители должны учиться читать волшебные сказки вместе с детьми.
Чтение — часть психологической культуры. Цифровые технологии радикально изменили нашу культуру чтения. На смену глубокому чтению-погружению в текст печатной книги пришла привычка к интернет-серфингу, простому считыванию слов с экрана. Задумывались ли мы, что по своей природе эти состояния глубоко различны?
Промо-туры, в рамках которых писатель путешествует по городам, встречается с читателями и продает подписанные им издания, — популярный способ продвижения книг на Западе. Имеет ли он шансы на успех в России? Писатель-фантаст Никита Аверин первым совершил книжный тур по нашей стране и поделился своим опытом.